мы вернулись с путешествия, это было здорово. Берлин, Барселона и Осло. раскрашиваем нашу совместную карту мира.

а ещё мы женаты уже почти 2 недели.

это так забавно. "доброе утро, муж".

пожалуй, я счастлива.

только совсем скоро придется попрощаться с моим самым любимым городом.

Дорогая Дэб, в 1998 году, мы с моей подругой Сарой были на пешеходной экскурсии в Англии. До начала шестого дня нашего похода под руководством гида по побережью Корнуолла мы провели несколько дней, любуясь достопримечательностями Лондона. – Стой! – Я попыталась перекричать рев красного двухэтажного автобуса, который проезжал мимо, и дернула Сару за рукав. – Мне нужно вернуться. Я забыла кое-что сделать, а это очень важно! Мы только что закончили трехчасовой тур по Вестминстерскому аббатству, знаменитому семисотлетнему готическому собору в самом сердце Лондона. Мне хотелось отдохнуть и еще больше съесть что-нибудь. Экскурсия по этажам аббатства была более захватывающей, чем прогулка по голливудской Аллее славы. Счастливый случай вложить свою руку в отпечаток ладони Боба Хоупа или Чарли Чаплина не сравнится с возможностью оказаться рядом с могилами Дарвина и Диккенса. – Ты опять забыла свой кошелек в ванной? – Сара прикрыла рот рукой, потому что огромный автобус закашлял дымом в сторону Биг-Бена. – Нет… Я должна вернуться и поставить свечку за маму. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, я зажигала свечи за нее в каждой церкви, в которой бывала. Сара знала о том, что моя мама страдает депрессией, и о моем неоднозначном отношении к ее болезни. Она не раз видела, как я попадаю в сеть ее болезненного бреда и как сложно мне возвращаться в нормальное состояние. Мне всегда казалось, что я должна любить ее больше. Но моя любовь напоминала пластырь, который все время отклеивается. Первый раз я поставила свечу за маму во время поездки нашего двенадцатого класса на экскурсию в Сент-Анн-де-Бопре в Квебеке. Гид провела нас через массивные медные двери в городскую базилику и начала тур с витражей: солнечный свет, пробиваясь сквозь них, мерцал разноцветными звездами на церковных скамьях. Мои одноклассники охали и ахали, восхищаясь необыкновенным световым эффектом, а мои глаза были прикованы к паре высоких каменных колонн возле входа, окруженных сотнями сложенных друг на друга костылями, тросточками и ортопедическими скобами. Их оставили люди, которые исцелились в храме и сломали свои трости в доказательство чуда. Я подумала, что, если Бог помогает людям ходить, он, возможно, может помочь им стать счастливыми. Таким, как моя мама. – Серьезно, Сара… Я ставлю свечи и молюсь за маму везде, где бываю. От часовни в глухой деревушке до собора Святого Петра в Риме. Я поставила одну даже в той церкви с яслями в Вифлееме, помнишь, я ездила туда в 1982 году? Мой желудок заурчал громче лондонских автомобилей. И мы отправились в паб за рыбой и жареной картошкой. – Что ж, иди. – Сара плюхнулась на скамейку перед автобусной остановкой. – Я подожду тебя здесь. Она погладила скамейку, как будто она была одним из ее домашних любимцев. – Ой, не упрямься, – пробормотала я. – Пойдем, поедим. Я села рядом с ней, на то место, которое она погладила. – Когда я думаю обо всех этих церквях и свечках, мне иногда кажется, что все это бесполезно. Я посмотрела на небо. Солнце еще раз пыталось пробиться сквозь пепельный потолок, который висел над городом со дня нашего приезда. – Я имею в виду, какой смысл, Сара? Ты же знаешь, что с ней… Сара слегка подтолкнула меня плечом. – А ты думала когда-нибудь о том, что бы с ней было, если бы не эти свечи?

Я поминаю тебя постоянно в моих молитвах днем и ночью. – 2 Тим. 1:3

и какое счастье, что в сентябре наконец-таки мы поедем в барсу.

уииии)

просто подготовка, куча списков и идей.

так пусто. грустно.

и слезы душат.

и я буду на Олимпийских Играх!